технически более совершенно. А это значительно ограничивает ее возможности. Поэтому переход к коммунизации производства с технической точки зрения не мог восприниматься явлением прогрессивным[311].
В ноябре – декабре 1929 г. был объявлен политический приговор затянувшемуся спору. И. В. Сталин обрушился с резкими обвинениями в адрес оппонентов марксизма. В программной статье «Год Великого перелома. К ХII годовщине Октября», опубликованной в «Правде» 7 ноября 1929 г. и в речи на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г. «К вопросам аграрной политики в СССР» он выдвинул формулу «великого перелома» в качестве подтверждения на практике теоретического тезиса марксизма о преимуществе крупного хозяйства перед мелким. Он утверждал: марксисты – противники теории «устойчивости» крестьянского мелкого земледелия – получили новый неоспоримый аргумент против буржуазных ученых, «провозглашающих устойчивость мелкокрестьянского хозяйства в его борьбе с крупным хозяйством»: в условиях общественной собственности крупное хозяйство имеет очевидное преимущество. В сталинской интерпретации суть такой метаморфозы заключалась в «коренном переломе» в развитии земледелия от мелкого индивидуального хозяйства к крупному коллективному земледелию. К буржуазной науке были приравнены «антинаучные теории» «советских» ученых «типа Чаяновых»[312]. Сталин объявил: практика опровергла возражения «науки» (в кавычках, что значило – буржуазной), показав, что не только практика должна учиться у «науки», но и «науке» не мешало бы поучиться у практики. Обобществленный социализм, по Сталину, давал возможность, в отличие от капиталистических стран, строить крупные зерновые фабрики—гиганты. Сталин объяснил эту, по его словам, «маленькую разницу»: у капиталистов нельзя организовать крупную зерновую фабрику, не закупив ряд земельных участков или не платя абсолютной земельной ренты, что обременяет производство колоссальными расходами, ибо существует частная собственность на землю. Преимущество социализма проявляется, подчеркивал Сталин, в отсутствии абсолютной земельной ренты, купли-продажи земельных участков, что создавало благоприятные условия для развития крупного зернового хозяйства, ибо нет частной собственности на землю. Далее, у капиталистов крупные зерновые хозяйства имеют своей целью получение максимума прибыли или, во всяком случае, получение такой прибыли, которая соответствует так называемой средней норме прибыли, без которой капиталу нет интереса ввязываться в организацию зернового хозяйства. Социализм, по Сталину, предоставил возможность крупным зерновым хозяйствам, являющимся государственными хозяйствами, обходиться минимумом прибыли (а иногда вообще без всякой прибыли), не нуждаясь ни в максимуме, ни в средней норме прибыли – считалось, что такие условия создавали благоприятные возможности для развития крупного зернового хозяйства[313].
Одновременно критиковались «теоретическая работа» и «теоретическая мысль» советских аграрников-марксистов, которые могли «вырасти и окрепнуть» не иначе, как «в беспощадной борьбе с этими и подобными им теориями». Установка партийного руководителя (в то время уже в статусе теоретика партии – других к этому времени не осталось) ориентировала исключительно на «марксистскую разработку» вопросов аграрной политики, которая «дает возможность выкорчевать с корнями все и всякие буржуазные теории, … засоряющие головы нашим практикам». При этом подчеркивалось, что «выкорчевать эти теории и отбросить их прочь давно бы следовало»[314]. Однако, вопреки сталинскому приговору, теоретический спор не закончился до сих пор. К тому же в сталинской интерпретации предмет полемики между марксистами и их оппонентами несколько сместился в сторону: реальной проблемой является не борьба различных форм хозяйствования в деревне, а проблема сравнительной их выживаемости, сопротивляемости экономическим кризисам и невзгодам.
Приведенная выше дискуссия марксистов и их многочисленных оппонентов, представлявших различные политические и научные направления, охватившая значительный временной отрезок в несколько десятилетий, к тому же в условиях разных социально-экономических и политических систем (капитализма и социализма), показала, что общий подход к выработке оптимальной модели взаимоотношений крестьянства и государства детерминирован не субъективными оценками руководителей и вождей, а законами и объективными факторами аграрной эволюции. Именно А. В. Чаянов, Н. Д. Кондратьев и их научная школа конструктивно разрешила предмет дискуссии о перспективах земледелия и будущей судьбе крестьянства – давнего спора, истоки которого уходят в Западную Европу ХIХ в. Претензии И. В. Сталина на окончательную точку в данном споре в виде «великого перелома» и победу марксизма являются не более чем политическим вердиктом и волюнтаристским приговором в отношении «ученых типа Чаяновых», анафемой в адрес чаяновщины и кондратьевщины (дополненных впоследствии физическим уничтожением российских ученых мирового уровня, научное наследие которых оказалось востребовано в мировой науке и практике во второй половине ХХ в. Их идеи актуальны и широко используются и сегодня).
***
В процессе рассмотрения историографических, источниковедческих, теоретико-методологических аспектов исследования, представленных в главе I диссертации, автор данной работы считает необходимым сделать следующие выводы и обобщения. Историографический анализ показал, что объективное исследование событий, происходивших в условиях политики военного коммунизма в масштабе всей страны, еще только начинается. Речь идет не только и не столько об описательной стороне отдельных восстаний, выступлений, волнений – важнее объяснить, чем было вызвано масштабное протестное движение крестьянства не в отдельных регионах, а повсеместно во всех частях России. Возможность нового прочтения событийного материала актуализирует значимость разработки концептуального направления в изучении крестьянского протестного движения в советской истории. В данном случае не обойтись без раскрытия природы такого явления в ранней советской истории, как военный коммунизм, выяснения его истоков и причин появления в российских условиях.
Источниковедческий обзор, предпринятый автором диссертации, свидетельствует о наличии обширного массива исторических источников по изучаемой проблеме. Комплекс использованных в работе источников состоит из нескольких основных групп: документы органов государственной власти и управления, включая неопубликованные (в т.ч. архивные) и опубликованные в различных изданиях; материалы, созданные в среде крестьянского протестного движения: неопубликованные (архивные) и опубликованные; материалы периодической печати; источники личного происхождения (воспоминания, мемуары, дневники), большая часть которых опубликована; художественные и литературные произведения в качестве исторических источников. Документы государственных органов отличаются многоплановостью как по составу, так и по содержанию. В условиях постсоветской России произошло также накопление документального материала, созданного в крестьянской среде в период протестного движения в Советской России. Отношение к подобного рода документам как реализованным продуктам человеческой психики позволяет представить реальный образ крестьянина.
Теоретико-методологическое осмысление изучаемой темы позволило констатировать, что государственная политика в отношении крестьянства должна учитывать наличие и действие объективных факторов. В книге утверждается, что спор о преимуществах и достоинствах различных форм хозяйствования в аграрной сфере в условиях многоукладной экономики конструктивно решен представителями чаяновской школы, разработавшими синтезированную модель аграрной эволюции. Разгадка оказалась не только (и даже не столько) в области производственно-технических соображений, чем, как правило, ограничивались в свое время оппоненты марксизма. Но существуют объективные пределы укрупнения аграрных хозяйств, которые зависят от конкретных экономических, социальных, исторических, технических особенностей и условий. Есть пределы повальной «капитализации» в сельском хозяйстве – эту сторону специфики аграрной эволюции недооценили сторонники марксизма. Объяснение существования определенной многоукладности форм хозяйствования на селе, в т.ч. в индустриально развитых странах, заложено во внутренней мотивационной основе хозяйственной деятельности как крупных хозяйств, так и мелких крестьянских. Эта деятельность управляется прежде всего внутренними регуляторами. Природа мотивации хозяйствования объясняет возможность и даже необходимость одновременного развития, наряду с крупными формами хозяйств, имеющими несомненные преимущества, мелких крестьянских хозяйств.
В этой связи предпочтительным представляется чаяновский организационный план рациональной аграрной эволюции, который заключается в следующем: не следует разрушать тех сторон хозяйствования, где оно выгоднее в мелкой форме, в крупное же может выделяться одновременно то, что наиболее эффективно именно в этой форме. Поэтому кооперированное трудовое хозяйство представляется наиболее совершенной формой земледельческого предприятия: в нем коллективизируются те отрасли хозяйствования, в которых крупная форма имеет значительные преимущества над мелкой, оставляя при этом в индивидуальном крестьянском хозяйствовании те его части, которые лучше организуются в мелком предприятии.
Недооценка объективных закономерностей цивилизованной аграрной эволюции, которая не была учтена в условиях большевистских преобразований по марксистской модели, привела к просчетам и ошибкам в идеологии и осуществлении политики военного коммунизма, следствием чего стал системный кризис Советского государства в конце 1920 – начале 1921 г. Советский исторический опыт показал, что преодоление кризисных явлений возможно при условии, что государство сможет выработать и последовательно проводить сильную протекционистскую политику в отношении деревни, основанную на учете объективных факторов. Для современной модернизации важно учесть уроки и последствия игнорирования общемировых тенденций аграрного развития в советской «военно-коммунистической»